Не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе. (с)
Наверное, нигде на свете я не ощущаю ход времени так остро, как на Алтае, куда каждый год ездила ребенком.
Сначала мы ездили всей семьей: мама, папа, Оксана, Петя и я. Потом Оксана, как старшая, «отвалилась», начала отдыхать с друзьями самостоятельно. Помню, мне было грустно; дело даже не в том, что она проводила со мной много времени, — на самом деле, по большей части я была предоставлена самой себе или везде ходила с папой. Просто ощущение полной, цельной, настоящей семьи мягко окутывало мое детское сознание, словно сахарной ватой. Несмотря на обзывательства Пети, я была счастлива, как может быть счастлив ребенок, вместе с родителями, старшими сестрой и братом играющий в города, завороженно слушающий ужастики и сидящий в загруженной машине, которая под песни Scooter и Enya несется навстречу лету.
Наши семейные путешествия — драгоценные камушки моей памяти. Все разрушалось медленно: сначала, как я уже сказала, ушла Оксана. Все стало по-другому. Потом, кажется, отказался от регулярных поездок и Петя — по крайней мере, довольно скоро он перестал относиться к ним с энтузиазмом: сказался переходный возраст и желание отдыхать подальше от семьи, играть в компьютерные игры, от которых он долго был по-настоящему зависим. Потом мы продали нашего друга, которого я любила всем сердцем, наш Jeep Grand Cherokee. Помню, когда я узнала об этом, так плакала... меня везли в школу, а я роняла слезы ручку задней двери, поглаживая черную кожу, которой был обит салон, вслух, но очень тихо прощаясь. Это моя черта характера, которая в последствии развилась непомерно: я нелегко привязываюсь, но если привязанность действительно возникает, то оказывается очень болезненной, зачастую основанной и живущей на моих личных ритуалах. Об этом как-нибудь потом.
(воспоминание: на одной из стоянок Алтая, у базарчика, к нам подошел странного вида парень, похожий на растамана, и, обращаясь к моему папе, сказал: «Крутая телега, чувак!». Для нас с Петей это было настоящим событием — чтобы кто-то так обращался к папе. Мы нарисовали этого парня с диалоговым облачком и всполошившей нас фразой, и этот замечательный детский рисунок долго хранился в кармане переднего (папиного) кресла).
(еще одно: для меня одна спинка заднего сидения убиралась, и благодаря большому открытому багажнику я могла лежать хоть всю дорогу, иногда припадая к заднему стеклу, подолгу глядя на дорогу, а потом снова падая на маленькие подушки-думки).
Потом в семье появились деньги, мы начали ездить отдыхать в другие места, лишь иногда, уже разными составами, возвращаясь на Алтай: папа, мама, Оксана, ее муж и дочь; папа и Петя; папа и я; папа, я и Маша (дочь Оксаны) и т.д.
Собственно, о чем это я. Сейчас в действии последний «состав»: мы втроем приехали сюда буквально на пару дней. Как же здесь все изменилось!!! Я не могу перестать думать об этом, я постоянно живу в своих воспоминаниях, это так утомляет. Мне невыносимо осознавать, что это не перемена в моем характере, а логичные особенности взросления, и моя ранимость относительно изменчивости вещей будет только усугубляться. Каково родителям смотреть на то, как взрослеют их дети? Я не представляю, мне кажется, меня саму это когда-нибудь убьет.
Когда-то озеро Ая, на которое мы всегда приезжаем, было почти диким: в сотне метров от берега стояла небольшая лечебница, и на этом все. У неаккуратного маленького деревянного пирса были пришвартованы несколько катамаранов, на которых можно было доплыть, например, до природного островка с беседкой посреди озера. Людей было немного, все лежали на травке, а к воде спускались по кривой деревянной лестнице, уходящей под нее на пару ступеней, которые со временем стали мягкими, чуть поросшими мхом. Перечислять маленькие детали этого бесконечно любимого мною места я могу так же бесконечно.
На сегодняшний день здесь целый курорт. Мне даже не хочется описывать все это: этот новенький, разросшийся пирс с белоснежными шезлонгами, эти дорожки, новое здание отеля, многочисленные гостевые домики, пляж, надувные горки, забор, преграждающий вход в лес, куда мы с Петей пошли как-то потемну, испугавшись лягушки.. Никогда не забуду, как он подпрыгнул, чуть не наступив на нее, а потом перевел дух и изрек: «Да уж, нужно любить братьев наших меньших». Рассказал мне страшилку про его друга, который нашел в лесу череп теленка.
Уже неважно.
Здесь все так красиво.
А деревянную лесенку убрали.
P.S. Съездили еще с папой на озеро Манжерок, еще более дикое место, куда из-за колеи многие машины просто не могли проехать (конечно же, это не касалось нашего милого джипа). Не было ничего вокруг. Только озеро, горы и сотни лилий, которые приводили меня в восторг своими длинными стеблями, уходящими куда-то в черноту воды: когда мы подплывали к ним на одном из трех дряхлых катамаранов, я боялась даже пальцем до воды дотронуться, потому что меня очень пугала история папы (его друг чуть не утонул, попробовав сорвать парочку лилий и запутавшись в этих стеблях, как в паутине).
Сейчас там ведется стройка. Проложили дорогу, повсюду эти сраные тракторы: будут класть брусчатку, строить кафе, пирс, ставить фонари, вот это все. Будто прекрасного дикого скакуна поймал алчный торгаш, надел на него сбрую, обстриг гриву, прибил подковы и нахлобучил седло.
Сначала мы ездили всей семьей: мама, папа, Оксана, Петя и я. Потом Оксана, как старшая, «отвалилась», начала отдыхать с друзьями самостоятельно. Помню, мне было грустно; дело даже не в том, что она проводила со мной много времени, — на самом деле, по большей части я была предоставлена самой себе или везде ходила с папой. Просто ощущение полной, цельной, настоящей семьи мягко окутывало мое детское сознание, словно сахарной ватой. Несмотря на обзывательства Пети, я была счастлива, как может быть счастлив ребенок, вместе с родителями, старшими сестрой и братом играющий в города, завороженно слушающий ужастики и сидящий в загруженной машине, которая под песни Scooter и Enya несется навстречу лету.
Наши семейные путешествия — драгоценные камушки моей памяти. Все разрушалось медленно: сначала, как я уже сказала, ушла Оксана. Все стало по-другому. Потом, кажется, отказался от регулярных поездок и Петя — по крайней мере, довольно скоро он перестал относиться к ним с энтузиазмом: сказался переходный возраст и желание отдыхать подальше от семьи, играть в компьютерные игры, от которых он долго был по-настоящему зависим. Потом мы продали нашего друга, которого я любила всем сердцем, наш Jeep Grand Cherokee. Помню, когда я узнала об этом, так плакала... меня везли в школу, а я роняла слезы ручку задней двери, поглаживая черную кожу, которой был обит салон, вслух, но очень тихо прощаясь. Это моя черта характера, которая в последствии развилась непомерно: я нелегко привязываюсь, но если привязанность действительно возникает, то оказывается очень болезненной, зачастую основанной и живущей на моих личных ритуалах. Об этом как-нибудь потом.
(воспоминание: на одной из стоянок Алтая, у базарчика, к нам подошел странного вида парень, похожий на растамана, и, обращаясь к моему папе, сказал: «Крутая телега, чувак!». Для нас с Петей это было настоящим событием — чтобы кто-то так обращался к папе. Мы нарисовали этого парня с диалоговым облачком и всполошившей нас фразой, и этот замечательный детский рисунок долго хранился в кармане переднего (папиного) кресла).
(еще одно: для меня одна спинка заднего сидения убиралась, и благодаря большому открытому багажнику я могла лежать хоть всю дорогу, иногда припадая к заднему стеклу, подолгу глядя на дорогу, а потом снова падая на маленькие подушки-думки).
Потом в семье появились деньги, мы начали ездить отдыхать в другие места, лишь иногда, уже разными составами, возвращаясь на Алтай: папа, мама, Оксана, ее муж и дочь; папа и Петя; папа и я; папа, я и Маша (дочь Оксаны) и т.д.
Собственно, о чем это я. Сейчас в действии последний «состав»: мы втроем приехали сюда буквально на пару дней. Как же здесь все изменилось!!! Я не могу перестать думать об этом, я постоянно живу в своих воспоминаниях, это так утомляет. Мне невыносимо осознавать, что это не перемена в моем характере, а логичные особенности взросления, и моя ранимость относительно изменчивости вещей будет только усугубляться. Каково родителям смотреть на то, как взрослеют их дети? Я не представляю, мне кажется, меня саму это когда-нибудь убьет.
Когда-то озеро Ая, на которое мы всегда приезжаем, было почти диким: в сотне метров от берега стояла небольшая лечебница, и на этом все. У неаккуратного маленького деревянного пирса были пришвартованы несколько катамаранов, на которых можно было доплыть, например, до природного островка с беседкой посреди озера. Людей было немного, все лежали на травке, а к воде спускались по кривой деревянной лестнице, уходящей под нее на пару ступеней, которые со временем стали мягкими, чуть поросшими мхом. Перечислять маленькие детали этого бесконечно любимого мною места я могу так же бесконечно.
На сегодняшний день здесь целый курорт. Мне даже не хочется описывать все это: этот новенький, разросшийся пирс с белоснежными шезлонгами, эти дорожки, новое здание отеля, многочисленные гостевые домики, пляж, надувные горки, забор, преграждающий вход в лес, куда мы с Петей пошли как-то потемну, испугавшись лягушки.. Никогда не забуду, как он подпрыгнул, чуть не наступив на нее, а потом перевел дух и изрек: «Да уж, нужно любить братьев наших меньших». Рассказал мне страшилку про его друга, который нашел в лесу череп теленка.
Уже неважно.
Здесь все так красиво.
А деревянную лесенку убрали.
P.S. Съездили еще с папой на озеро Манжерок, еще более дикое место, куда из-за колеи многие машины просто не могли проехать (конечно же, это не касалось нашего милого джипа). Не было ничего вокруг. Только озеро, горы и сотни лилий, которые приводили меня в восторг своими длинными стеблями, уходящими куда-то в черноту воды: когда мы подплывали к ним на одном из трех дряхлых катамаранов, я боялась даже пальцем до воды дотронуться, потому что меня очень пугала история папы (его друг чуть не утонул, попробовав сорвать парочку лилий и запутавшись в этих стеблях, как в паутине).
Сейчас там ведется стройка. Проложили дорогу, повсюду эти сраные тракторы: будут класть брусчатку, строить кафе, пирс, ставить фонари, вот это все. Будто прекрасного дикого скакуна поймал алчный торгаш, надел на него сбрую, обстриг гриву, прибил подковы и нахлобучил седло.
-
-
25.06.2018 в 18:36-
-
27.06.2018 в 14:51